koriolans

Первая мысль, которая посетила мою изнасилованную голову после просмотра второй части "Нимфоманки" была такой: "Ну и зачем это надо было смотреть четыре часа?"
Мою голову можно понять, ибо фильм на первый взгляд оказался кучей банальностей про мужскую и женскую природу, одиночество и недостижимость гармонии с исключительно предсказуемым финалом. Про финал все стало понятно, когда примерно за сорок минут до него на стене обнаружилось "заряженное ружье".
"Неужели все будет так плоско?" - думала моя голова оставшееся время.
"Именно так! - ответил мне товарищ Триер, - а ты чего хотел? Неужели ты не знал, что я буду 4 часа компостировать тебе мозги, а когда ты решишь, что можешь что-то сделать с этим всем, я покажу тебе язык и захохочу?!"

Единственное неоспоримое достоинство "Нимфоманки" - это комедийность. При всех задвигах и патологиях Триер решил внешне "спонарошничать", а потому смотреть это кино довольно легко и приятно. Шарлотту Генсбур лупят плеткой по заднице до кровищщи, а зал улыбается. Маленький мальчик вылезает из кроватки и идет на балкон, глядя на падающий снег, под "Lascia ch'io pianga" - а зал ржет и аплодирует автоцитате из "Антихриста". И так всю дорогу.

Ну а если по сути - то получилось довольно сильное кино про одиночество. Злое и беспощадное. Можно четыре часа терпеливо выслушивать человека, "помогать" ему, а потом немножко спятить от его проблем, потерять связь с реальностью и получить то, что получает герой Скарсгарда. Можно довериться человеку, прийти к кажущемуся взаимопониманию - и получить то, что получает героиня Генсбур.

Как говорил Орфей в "Эвридике" Ануя, "прижимаешься друг к другу, трешься друг о друга, чтобы хоть чуть-чуть выйти из этого чудовищного одиночества. Мгновенная радость, мгновенный самообман, и снова ты одинок, со своей печенкой, со своей селезенкой, со всеми своими потрохами...". Примерно этим и занимается "потерявшая чувствительность" героиня Триера - "трется" и "прижимается", тщетно пытаясь найти контакт.

Ах, если бы все это было взаправду, без кривляния и провокаций... Но тогда это не был бы Триер. А так... Не воспринимать же всерьез рассуждения о числах Фибоначчи, способах ловли рыбы и разделении католической и православной церквей в контексте перманентной коитальной мании?

"Ты что, издеваешься?" - спрашивает герой у героини, когда она описывает ему свой очередной опыт оргазма.
Не помню, что именно ответила Генсбур на этот вопрос.
Но Триер, сволочь этакая, не смущаясь отвечает на него: "Ага!"