koriolans

Вернуться домой я не мог. Сейчас уже не помню причину, но не мог - и все.
Видимо, бабушка за что-то на меня рассердилась, а я в свою очередь рассердился на нее. И уступать никто из нас не хотел. Я хлопнул дверью, сел на велосипед и поехал, как сказал бы Платонов, «в пространство».

Было это - страшно сказать - двадцать семь лет тому назад, летом, на даче под тогда еще Ленинградом. Родители то ли работали, то ли уехали с друзьями на Чудское озеро (было дело - бросали меня на бабушек, а сами - в отрыв). «Баба Клава» с моей теткой и ее семейством умотала аж в Астрахань есть арбузы с осетровой икрой и загорать на Каспии. А я был заперт с «бабой Катей» на даче. Думаю, она тоже была не против съездить на Каспий и поесть всякой вкуснотищи, но что-то не срослось, и оказалась она заперта на шести сотках со мной. Смотрели мы друг на друга, скажем так, без особого энтузиазьму, но как-то ладили. И вдруг - ссора, в результате которой я и оказался «в пространстве».

Случилось это, кажется, после завтрака. На обед я не явился. На ужин тоже. Помню, какая-то заботливая девочка вынесла мне только что сорванный в парнике огурец (за что я ей по сей день благодарен), тетушка с соседней улицы напоила чаем (и ей спасибо). Помню, как им и кому-то еще я объяснял, что домой не могу вернуться - ибо бабушка меня убьет.
- Ну на ночь-то ты все равно домой пойдешь? - спрашивали меня мои уличные конфиденты.
- Не знаю, - отвечал я. - Наверное, придется на улице заночевать...
И перед моими глазами проносилась картинка: темно, на небе звезды, ветер тихо шелестит в ветвях, и я сплю под забором на травке... А бабушка - зараза! - спит дома и даже не думает про меня!

Между тем темнело. Становилось зябко. Да и кушать хотелось - огурца с чаем явно было мало. В результате ноги привели меня домой.
Бабушка сидела на крыльце и перебирала ягоды.
- Пойдем, я тебя накормлю, - спокойно и как ни в чем не бывало сказала она.
В доме сильно пахло валерьянкой, а на плите стоял ужин. Бабушка разогрела его, поставила передо мной на стол и ушла с веранды в комнату. Я поел, помылся и рухнул в кровать.

Проснулся я от того, что мир разламывался напополам - грохот стоял такой, как будто рядом с домом рвались снаряды. Даже не так - как будто началась термоядерная война. Воздух буквально трещал, причем непрерывно. Было почему-то светло, как днем, только все вокруг мерцало - как будто перегорала лампа дневного света или включили очень быстрый стробоскоп.
Не соображая буквально ничего, я вскочил с кровати, перепрыгнул на тахту к бабушке и крепко-крепко прижался к ней.
- Надо бы холодильник выключить, а то в нас попасть может, - спокойно сказала бабушка.
- Ч-ч-что эт-т-то? - дрожа и запинаясь произнес я.
- Гроза. Сейчас дождь пойдет. Я пойду выключу холодильник. Или пробки вывернуть?..
Бабушка попыталась встать, но я так вцепился в нее, что у нее ничего не получилось.
- Страшно? - спросила бабушка. - Не бойся, мне тоже страшно.

Грохот продолжался - страшный, с внезапными раскатами. Казалось, все происходило буквально в полуметре от дома, и вот-вот от нашего укрытия останутся щепки, а нас испепелит огонь с неба...
И тут пошел дождь. Видимо, стеной, потому что раскаты стали чуть глуше - шум воды несколько перекрывал их.
Кое-как бабушка доковыляла до холодильника (кое-как - потому что в нее вцепился мертвой хваткой я) и выдернула вилку из розетки.
- И телевизор надо. А пробки уже не будем.
Мы дошли до телевизора, потом вернулись и легли на тахту. За окном сверкало, гремело, обрушивалось. Постепенно гроза стала стихать, грохот ослабевал. Только мерцание - видное даже сквозь закрытые веки - не давало успокоиться. Но потом прошло и оно. Мы уснули...

Поутру оказалось, что на улицу выйти можно только в высоких резиновых сапогах - ибо вода стояла везде. Уходить она стала только во второй половине дня. Но канавы были наполнены до краев еще неделю (как минимум).

Ночная гроза так напугала и поразила меня, что только через несколько дней я вспомнил о ссоре с бабушкой и о том, что собирался провести эту ночь на улице, под заборчиком, глядя на звездное небо...